Да помню. И про ГКЧП. И про Первый Съезд народных депутатов. И про пустые прилавки магазинов с длинными очередями за колбасой, в которой было больше крахмала, чем мяса. И про талоны на водку, сахар, сигареты. И про бесконечные «алилуйи» «лично дорогому Леониду Ильичу».
Много о чем мы помним, в том числе и о том, что при воспоминаниях не доставляет особой радости, и что хотелось бы позабыть. К счастью, человек устроен так, что сегодняшние события постепенно вытесняют из памяти то, что было в прошлом, и оно, хоть и не быстро, но все же забывается.
Но звоночки из этого самого прошлого нет-нет да и звучат, напоминая нам о былом. Так, захожу в ближайший супермаркет, бывший двадцать лет назад обычной булочной. За интересующим меня прилавком — никого. Пытаюсь стимулировать других продавщиц позвать отсутствующую подругу. Не сразу, но сообща нам это удается. Идет с криком — «а что, я и покурить не имею права?» Ну как, все, кто четверть века назад ежедневно воочию видел все это в любом предприятии советской торговли, вспомнили эту картинку?
Или вот другая ситуация. Идешь в районную поликлинику. Очередь к любому врачу — километр, при этом каждый второй из врачей, спросив тебя, на что жалуешься, тут же начинает решать какую-то проблему, практически не имеющую к тебе никакого отношения. Весь вид такого врача говорит — ну разве я тебя о чем-то спросил? Что ты пристал ко мне со своими жалобами, видишь, не до них мне сейчас…
Такая вот перестроенная медицина, как тогда ей было не до пациента, так и сейчас он для нее — обуза. Кому-то пришлось перестраиваться, а ей удалось сохранить в неприкосновенности этот один из ключевых своих принципов.
Или еще. У сотрудника на чердаке дома прорвало трубу. Квартиру заливало двенадцать часов, раз шесть ему удалось дозвониться в диспетчерскую, как он уговаривал неприступную телефонную барышню прислать сантехника! Угадайте с трех раз, уговорил? Убежден, с трех раз не угадал никто, все угадали уже с первого раза — нет, дэзовский сантехник так и не появился, у него было очень много другой, более срочной работы. Трубу заглушила городская аварийка, и то после того, как вместе с сотрудником названивать по всем телефонам начали жильцы поплывших куда-то туда же четырех находящихся под ним квартир. Ну как тогда, в славную эпоху развитого социализма.
Ну да ладно, коммунальные службы — это вам не пес чихнул, даже президент говорит, что с этим у нас еще непорядок. То есть они как бы почти имеют право на бардак. Их перестройка — высший пилотаж, она еще незавершенна, надо смириться и ждать. Что мы все и делаем (а какой выбор?), стараясь как можно менее раздражаться, столкнувшись с их сервисом.
Но иногда и не в столь высоких небесах о себе напомнит такое, что не сообразишь: раздражаться, удивляться, смеяться, чертыхаться… Не верите? Вот свежий тому пример.
Два с небольшим месяца назад отгрузили мы в адрес одного из отечественных заводов произведенный нами измерительный прибор. Изделие дошло до адресата, о чем мы были информированы, и началась его установка на предназначенное ему место в технологической цепочке. Поскольку заказчик располагал всей необходимой для установки информацией, нас к этому процессу не привлекали, и мы переключились на работу с другими клиентами, практически позабыв об этой продаже.
Но надолго забыть о ней не удалось. Спустя месяц — звонок с предприятия с несколько неожиданной просьбой: пришлите нам прошивку программы микроконтроллера вашего прибора.
Я слегка обалдел (многие, думаю, поймут глубину этого «слегка»).
— Ребята, — говорю, — а собственно зачем вам прошивка микроконтроллера?
— А он не работает.
— Как не работает?
— Ну, питание на нем есть, генерация на кварце есть, а на ножках никаких сигналов нет…
Я еще больше слегка обалдел, и после пятисекундной паузы (нужно же время, чтобы прийти в себя!) выдавил в трубку:
— Но ведь чтобы увидеть сигналы, прибор нужно вскрыть… Вы что, вскрыли его?
Бодрый голос на другом конце линии подтвердил — да, вскрыли.
— Ребята, — говорю, — а на кой вы его вскрыли? Он ведь на гарантии, и в документах черным по белому написано, что вскрытие лишает вас права на гарантийное обслуживание!
— Да?
Это «да?» меня почти добило. Ну где и какого размера шрифтом нужно написать предупредительные слова о том, что вскрытие лишает права на гарантийное обслуживание, чтобы прежде, чем вскрыть прибор, вскрыватели прочли это предупреждение?
Ладно, это уже свершилось.
— Ребята, — спрашиваю, — так все же зачем вы его вскрыли?
— Слесарь сказал, что прибор не работает, и я дал указание своему монтажнику разобраться. Он и вскрыл прибор.
— А в чем была неисправность? Что конкретно сказал слесарь?
— Да он просто сказал, что не работает. Амонтажник наш разбирается в микропроцессорной технике, вы не волнуйтесь, он все неисправности, которые были в приборе, устранил, уже все нормально. Вот только микроконтроллер не работает, поэтому мы и просим его прошивку. Пришлите ее, мы запрограммируем новый, вставим его, и вам ничего делать не надо, мы сами все уже отремонтировали.
Еще полминуты шока. Медленно прихожу в себя, как боксер после нокдауна.
— Мужики, — говорю, — какие «все неисправности»?
— Да что-то там отпаялось. Но он все сделал, уже все в порядке. Пришлите только прошивку.
— Нет, мужики, это исключено. Никаких прошивок. Присылайте прибор, мы посмотрим, все сделаем.
— А что, ремонт будет платный? Может, все-таки простите, что вскрыли прибор?
— Ну, если там какая-то очевидная и легко устраняемая неисправность, то простим.
Трудно сказать, о чем я думал, когда произносил последнюю фразу. Видимо, сказывался перенесенный несколькими секундами раньше психологический нокдаун. Ведь мне же ясно было сказано, что монтажник все неисправности устранил. Не одну, а все, много. То есть объем бедствия — не один провод, а что-то гораздо более значимое. Но я в тот момент и близко не мог себе представить, на что способен один монтажник, хорошо разбирающийся (с точки зрения начальника) в микропроцессорной технике.
В общем, на том договорились. А спустя три недели и сам прибор дошел до нас. В смысле был доставлен почтой, а не дошел самостоятельно, своими ногами. Улыбнулись? Как говорит Задорнов, сейчас еще не то будет!
Не скажу, что вскрыл я его после получения с каким-либо интересом. Ну, надо глянуть, что там, может действительно проблема не стоит выеденного яйца? Во всяком случае, когда я отвинчивал крепежные винты, я думал именно о чем-то таком. Правда, я заметил, что внешний корпус в паре мест просверлен, и что в этих отверстиях стоят какие-то винты, но задумываться над этим не стал, и занялся теми, которые надо освободить, чтобы снять корпус.
Сняв корпус, я снова впал в состояние, близкое к нокдауну. Изо всех щелей выпирали грозди свободно висящих проводов, идущих и так, и сяк, и наперекосяк. Эдакий вольный монтаж, творение гения, даже и в мыслях не предполагающего, что, сотворив чудо, надо хоть слегка убрать за собой. С одной из плат были сняты интегральные стабилизаторы напряжения и привинчены вышеупомянутыми вновь возникшими винтами к съемному корпусу. При этом после припайки этих стабилизаторов к идущим в недра прибора проводам корпус перестал быть съемным. На печатной плате вблизи микроконтроллера две дорожки были задублированы проводами, а что-то наоборот, было перерезано. Одна из плат была смонтирована с точностью до обратного — проводниками наружу, деталями вовнутрь. Поскольку на верхней стороне платы общий провод не проходил по ее периметру, при ее монтаже в таком виде корпус и многие металлические элементы монтажа электрически оказались висящими в воздухе со всеми неприятными последствиями с точки зрения помехозащищенности. Наверное, это еще не все, но мне хватило.
Со стороны это, видимо, выглядело так, будто я, свободно и непринужденно развалившись в своем кресле, наслаждался описанным зрелищем. По крайней мере, как сказали сотрудники, звуки, мною изданные, ассоциировались ими именно с подобным состоянием. Но, собравшись вокруг меня, они тоже на пару минут лишились дара речи, перейдя на общение связками и междометиями.
Мы попытались сфотографировать увиденное, но фотографии и близко не в состоянии передать то буйство монтажа, которое предстало пред нашим взором. Так что, взглянув на одну из них (рис. 1), не взыщите за то, что она не в состоянии полностью передать все, описанное выше.
Восстановив способность к связному общению, мы составили письмо, в котором информировали потребителя, что ремонт будет за его счет, назвали стоимость работ и предполагаемые сроки. И сроки, и стоимость обосновали объемом необходимых работ — полный перемонтаж всех внутренних соединений, установка одной новой платы и восстановление той, которая в минимальной степени подверглась пользовательской модернизации. Отправили письмо в адрес потребителя и стали ожидать, какое решение будет им принято относительно ремонта.
Ответ пришел через несколько дней. В письме, подписанном главным метрологом (?) предприятия-потребителя, в угрожающем тоне были перечислены все «грехи», которые «компетентная независимая комиссия, в состав которой входили представители других предприятий», обнаружила при вскрытии нашего прибора. Здесь были и неверно выбранная площадь радиаторов охлаждения микросхем, и монтаж не тем проводом, который нужен, и недостаточная толщина изолирующих прокладок, из-за чего «при увеличении усилия в процессе затягивания резьбы находящиеся под положительным потенциалом корпуса лазеров закорачиваются на землю», и «признаки кустарного монтажа», и что-то еще не менее бредовое. После перечисления всех «указанных недостатков» шло утверждение, что все они были устранены специалистами предприятия, и что «… вы должны прислать только прошивку для микроконтроллера. Большего от вас не требуется».
Очевидно, ситуация из комичной постепенно начала перерастать в сюрреалистичную. Монтажники, которые могут разве что узнавать микросхемы, о которых они что-то читали, начинают учить разработчиков, какой площади радиаторы должны те использовать, и все это заверяет главный метролог, удел которого — методики поверки и поверочное оборудование. Бред.
Правда, весь предыдущий опыт уже несколько закалил нас, и, получив это гневное письмо, мы уже не были шокированы. Стало ясно, что решение у потребителя вопроса о ремонте перешло на более высокий иерархический уровень, и что возникла потребность объяснить одному из руководителей предприятия-потребителя, что он неправ, и растолковать, в чем именно. Поэтому в адрес главного метролога было направлено письмо, выдержка из которого приводится ниже.
«… нами было получено письмо от Вашего имени, в котором утверждается, что с Вашей точки зрения монтаж прибора выполнен некачественно и неверно. Также утверждается, что указанные недочеты Вами были в большей степени устранены, и что Ваша диагностика показала, что после этого требуется лишь произвести замену контроллера и выслать на него прошивку. Последним утверждением обосновывается несогласие со стоимостью ремонтных работ.
На рис. 1 приведен вид пирометра ДИЭЛТЕСТ-ТВ2С зав. № 155 после того, как Ваши специалисты произвели качественный с их точки зрения монтаж, устранив якобы имевшиеся недостатки нашего монтажа. Для сравнения на рис. 2 приведен вид монтажа нашего пирометра до того, как его кто-либо брался перемонтировать.
Полагаю, что приведенные фотографии снимают все вопросы о качестве монтажа прибора. С нашей точки зрения, если у Вас есть специалисты, утверждающие, что монтаж на рис. 1 качественный и правильный, а на рис. 2 — некачественный и неправильный, то вряд ли они специалисты в радиоэлектронике.
Очевидно, что Вы, составляя вышеупомянутое письмо, были явно введены в заблуждение подобными специалистами, стремившимися снять с себя ответственность за несанкционированное вскрытие прибора и нанесение финансового ущерба Вашему предприятию.
Что касается требования выслать подробный перечень восстановительных работ, то ограничусь информацией о том, что прибор как минимум требует полного перемонтирования и полной перенастройки. Расчет стоимости осуществлен нами с учетом себестоимости всех необходимых работ и наших накладных расходов. В стоимость также входит и амортизация излучателей, на которых производится калибровка прибора, и оплата работ по калибровке, и стоимость пересылки прибора. Названная в предыдущем письме цена ремонта является окончательной.
Запрашиваемая Вами пересылка прошивки микроконтроллера исключена, ибо прошивки являются частью интеллектуальной собственности нашего предприятия, охраняемой законом. Тем более, что никто из Ваших специалистов не смог сформулировать, какая же неисправность заставила их вскрыть прибор, и мы допускаем, что несанкционированное вскрытие прибора и требование выслать прошивку микроконтроллера имели целью собрать информацию, достаточную для незаконного тиражирования ими подобных приборов.»
Ответа на это письмо нет уже несколько недель. Правда, у нас был срочно приобретен еще один прибор, точно такой же, как и тот, который подвергся перемонтированию. Так что, возможно, на этом история и завершилась.
Вы спросите, а какое отношение это имеет к прошлому? Да самое прямое. В нашем социалистическом прошлом предприятия, выпускавшие то или иное оборудование, не имели стимула самостоятельно ремонтировать вышедшие из строя свои изделия. Вот и получалось, что потребителю было дешевле и выгоднее держать в своем штате ремонтную службу, в задачу которой входило восстанавливать приборы. Тем более, что разработанная на предприятии-изготовителе конструкторская документация не имела коммерческой ценности — под коммерцией тогда понималась только перепродажа бытового дефицита. Иными словами, процветала такая модель: вот вам, ребята, наши изделия, вот схемы к ним, вот методики ремонта и настройки, только нас не трогайте.
За прошедшие с начала перестройки полтора десятилетия многое изменилось. Гиганты, выпускавшие неконкурентоспособную продукцию, умерли как производственники и превратились в арендодателей своих площадей. Их нишу заняли малые и средние предприятия, существенно приблизившиеся по уровню разработок к западным аналогам (а подчас и перегнавшие их). Но схемы и методики создания этих изделий — это интеллектуальная собственность их изготовителей, их «ноу-хау» или содержимое принадлежащих им патентов. Так что рассылать веером по всем предприятиям-потребителям свои схемы, программы и методики никто уже не будет. Как бы этого ни хотели руководители цехов КИП и автоматики предприятий-потребителей, ситуация меняется, и штат ремонтников-универсалов, способных починить любой прибор, остается без работы. Тем более, что, не имея ни схем, ни описаний, ни методик настройки, починить современный интеллектуальный прибор практически невозможно, разве что в нем просто был плохо запаян один из проводов, и он попросту отвалился.
Мне просто непонятно, на что надеялся тот монтажник, который перепаивал провода в нашем приборе. Нерегулярность посылаемых микроконтроллером сигналов, сложная зависимость их от состояния органов управления, управляемость большинства элементов только микроконтроллером делает путешествие со щупом осциллографа по плате незнакомого прибора чем-то похожим на путешествие слепого человека в лесу — вероятность благополучного исхода и в том и в другом случае лишь чуть-чуть выше нуля. Тем более, если речь идет об измерительном приборе. Ведь после восстановления работоспособности (если повезет, и ее удастся восстановить) его надо бы еще проверить и, возможно, подкалибровать — ремонтники любят в процессе работы крутить движки подстроечных резисторов в надежде, что при подстройке все режимы нормализуются. А ведь в измерительных приборах подстроечные резисторы часто задают масштабирующие коэффициенты, а не режимы по постоянному току. Господа, если вы налаживаете вольтметр, то, отремонтировав его, вы можете хотя бы оценить, правильно ли он измеряет — измерьте напряжение на выходе того или иного источника и сравните с показаниями исправного вольтметра. А если речь идет о газоанализаторе или об измерителе толщины напыляемого покрытия, как вы поймете, можно ли доверять показаниям прибора, прошедшего ремонт? Ну кто же будет за вас думать головой?
Если кто из читателей полагает, что это — единичный случай, то он ошибается. Пару лет назад мы поставили три подобных прибора на один из наших металлургических гигантов. При оформлении заявки заказчик слегка ошибся, и заказал вместо приборов с токовым выходом 4–20 мА приборы 0–20 мА. Обнаружив ошибку, соответствующий начальник дал указание в цех КИП самостоятельно перенастроить приборы. Приборы были вскрыты, причем не так, как предусмотрено разработчиком, а исходя из общих соображений. В итоге в каждом приборе были оборваны по 8 проводов, и простое восстановление превратилось в весьма непростую задачу. Несмотря на всю очевидность ситуации, заказчик пытался «наехать» на поставщика — звонок от одного из заместителей директора, разговоры об отсутствии схемы в документации, о независимой комиссии и т. д. Нам пригрозили, что впредь наши изделия покупать не будут, а будут брать лишь импортные аналоги. Как будто, если сотрудники цеха КИП залезут внутрь американского или европейского прибора, реакция производителя будет другая…
Или более свежий пример. Один из наших дилеров демонстрировал наш прибор потенциальным покупателям — какому-то из заводов уральского региона. Из его отзыва: «Ваш прибор они брать, наверное, не будут. На него нет схемы ни в описании, ни внутри.» Опять же с удивлением я спросил, зачем вскрывали прибор. Ответ убийственный — должны же они были найти схему прибора, чтобы быть уверенными в том, что смогут самостоятельно его отремонтировать. Ну как до таких предусмотрительных донести, что с таким подходом они не приобретут ни одного современного прибора?
Да, есть риск, что производитель разорится, и ремонтировать изделие будет некому. Но разориться может и западная фирма. Правда, если она существует уже два-три десятилетия, то этот риск невелик. Но ведь и из наших производителей многие существуют уже больше десяти лет, а в нашей перестраивающейся экономике год если не за два, то уж за полтора идти просто обязан. В конце концов, узнайте, сколько существует фирма-производитель и какова доля производства в ее структуре доходов — это практически полностью прояснит ситуацию с возможностью доверять ее продукции. В нынешней ситуации никому не удастся существовать, производя некачественную, несертифицированную продукцию и не поддерживая ее.
Ну вот, вроде, и все. Помните старый анекдот про Василия Ивановича, вернувшегося в полк из отлучки: — Привет, Петька! Как дела? — Да все в порядке, Василий Иванович, только Жучка сдохла. — А с чего бы ей сдохнуть? — Да конины объелась. — А откуда конина-то? — Да конюшня сгорела. — Как сгорела? Отчего? — Да Фурманов окурок бросил, вот и сгорела. — Постой, Петька, ведь Фурманов не курит! — Закуришь тут, когда полковое знамя сперли!
Конечно, и Василий Иванович, и другие персонажи этого анекдота в него притянуты чисто номинально, лишь для поддержки его существования. Но анекдот жизненный. И пока за маленькими запросами типа «пришлите нам прошивочку для вашего контроллера» будут стоять большие проблемы, героям этого анекдота все время придется всплывать в нашей памяти не в самом выгодном для себя свете. Надеюсь, среди тех, кто прочитает эту статью, окажется кто-то из служб ремонта оборудования предприятий, и прочитанное заставит их внимательнее читать документацию на приборы, а также более четко представлять себе последствия тех или иных своих действий. Или доступно разъяснять эти последствия начальнику, предписывающему выполнить то-то и то-то. Тогда, глядишь, и начальники не будут получать от производителей неприятные письма, вроде приведенного в тексте этой статьи. И Василий Иванович с Петькой начнут отмываться от анекдотов.